Павло Шевчук – звукорежиссер, продюсер

Звукорежиссер, продюсер, музыкант и лидер группы «Зурбаган», последние три года вплотную работающий с группой «Мумий Тролль»: «Амбу» и «8» записывал именно Шевчук. Он же строит Лагутенко и его команде звук на концертах, он же числится в составе новейшего секретного проекта «Горностай», он же в основанной музыкантами МТ студии «Рок-гараж» записывает новичков вроде Нины Карлссон, «Аэронавтики» или «Встречи рыбы».

При выборе, с кем работать, у меня есть несколько важных параметров, которые меня почти не подводят: каждый следующий проект должен быть такой, каких я еще не делал, и он должен мне безусловно нравиться. Все остальное — это сделка со своей совестью. Работать легче с тем, кто знает, чего хочет. А чаще всего это уже состоявшиеся артисты, которые хорошо знают свои границы. Но интереснее работать с теми, кто музыкально и идейно взрослее меня. Я называю такое «проект на вырост». Именно тогда каждый день нужно тянуться и совершенно нет возможности расслабиться, подстраховывая свое качество работы только техническим опытом.

В период с 2005-го по 2008 год я очень много проездил с группой «Мумий Тролль». Мы часто пересекались на гастролях с другими артистами, и у меня была возможность видеть, что происходит со звуком у гастролирующих групп. Мне кажется, своеобразное солнечное сплетение проблемы концертного звука — это артист. Его отношение к мелочам, ключевым вопросам построения звука. Не так много артистов, которые могут сказать организаторам, что отменят концерт при невыполнении райдера. Не так много артистов, которые могут позволить себе высокооплачиваемый технический персонал — это связано с экономикой туров. И в конце концов, не так много профессионалов высокого уровня, которые могут корректно внедриться в концертную схему звука, мягко корректируя процесс, лавируя между законным желанием артиста не менять привычек и не устраивать революционных нововведений, к которым на сцене никто не готов, и желаемым результатом. Кроме того, на сцене зачинается самое главное — и чтобы группа зазвучала, мало купить самое дорогое или принести из дома самое красивое. Нужно уметь подобрать инструменты для данного тура и придумать, как это должно звучать, опираясь на возможности звукового проката. Естественно, у многих возникает мысль: зачем это делать, если и так все нормально?!

Есть несколько достаточно неприятных вещей, которые желательно перерасти, чтобы не остаться на одном профессиональном уровне навсегда. Для многих слушателей критерий хорошего концерта один — хорошо ли было слышно голос его любимого исполнителя? И если следовать этой логике, то остальные детали совершенно не важны. Тут возникает большой соблазн. Эта проблема плавно переходит в область и студийного звука. Большинство записей, которые мы слышим на пластинках и по радио, — это много голоса, все остальное на заднем плане. Так можно было долгое время охарактеризовывать модель «русского звука».

Мне кажется, что люди, которые в этой стране более-менее занимаются звуком всерьез, уже переступили эти грабли: хороший, нехороший, правильный, неправильный. Лично меня главный аргумент перед самим собой и артистом — зрелищность звука. Я никогда не был фанатом чистого звука, хай-энда. Мне совершенно безразличны масштабность или локальность технологий, какими я буду добиваться этой зрелищности. Мне импонирует театральность. Возможно, поэтому я нравлюсь скорее тем артистам и слушателям, которые к звуку относятся как к приключению, нежели тем, кто готов свою жизнь положить на то, чтобы доказать, что в 1993 году уровень громкости на пластинке был во много раз ниже, чем сегодня, и это было лучше, потому что мы убили звук и добавили им седых волос.

«Мне импонирует театральность. Возможно, поэтому я нравлюсь скорее тем артистам и слушателям, которые к звуку относятся как к приключению»

На Западе продюсера нанимает лейбл, этот продюсер гарантирует, что альбом получится таким, каким бы его хотел видеть не только артист, но и лейбл. Продюсер, помимо всего, буфер между заинтересованными сторонами. Поэтому он обязан быть интегрирован в творчество. У нас вопрос интегрированности зависит только от доверия артиста к продюсеру. И доверия не на ровном месте, потому как риски велики. Все наши продюсеры, которые публичны, — в основном из области поп-музыки, этого требует жанр. Жанр, в котором я работаю, не требует и не предполагает широкой известности среди слушателей. Да что говорить? Много молодых артистов, с которыми мне пришлось работать, не знали, чем занимается продюсер записи! Им просто нравилось, что я делал на той или иной пластинке, и они совершенно не заморачивались — как это называется?

В итоге и я не обращал на это внимания. Ведь действительно, какая разница? Есть и обратные ситуации, когда людям кажется, что профессия продюсера и современные технологии почему-то могут сделать совершенно бездарный альбом очень талантливым. Но мне повезло, и сейчас я сталкиваюсь с такими людьми очень редко. Я думаю, мой принцип избирательности позволяет мне такую роскошь. Я всегда очень переживаю, какой получится пластинка в итоге. Есть некий комплекс недооцененности. Задача продюсера — раскрыть идею артиста, сделав хороший альбом. Я своего рода инструмент, которым нужно уметь воспользоваться. Ступень, которая, сделав свою работу, отваливается. Если возникают амбиции, то, возможно, тебя в альбоме твоего клиента будет непозволительно много, и в конце концов это превратится в демонстрацию твоих возможностей. Мы иногда видим, что такая демонстрация граничит с безвкусием».